Как зажигали свечи на люстрах во дворцах

Как зажигали свечи на люстрах во дворцах

Warning: Use of undefined constant php — assumed ‘php’ (this will throw an Error in a future version of PHP) in /home/girandole/girandole.ru/docs/templates/girandole/html/com_content/article/default.php on line 87

Освещение во все времена было неотъемлемой частью жизни любого человека, Светильники были в любом доме и в любой семье.

Лучины и свечи в домах простых людей были основным источником света вплоть до начала XX века. В жизни же богатых людей светильники менялись в зависимости от художественных вкусов эпохи и ее технических новшеств. Вне зависимости от того в каком стиле выполнены осветительные приборы они не только наследуют ряд стилистических приемов того или иного направления в искусстве, но и привносят в интерьер совершенно различные ноты.

История антикварных ламп в России уходит вглубь веков, ведь среди известных образцов русских осветительных приборов, получивших художественное оформление и дошедших до наших дней. Это хорос и паникадило. Оба эти светильника появились у нас из разных стран. Хорос — привезли к нам из Византии, а паникадило пришло из Европы. Чем же они отличались друг от друга? Паникадило — это люстра, центральная часть которой напоминает шток или веретено, внизу которого располагается так называемое яблоко. От этого веретена в один или несколько ярусов расходятся рожки с подсвечниками. Этот тип светильника стал очень популярен в России и вплоть до XIX века так предпочитали называть любой подвесной светильник. Хорос — это тип светильника, состоит из одного или нескольких обручей разного размера на цепях, на которых располагается множество подсвечников. В XVI – XVIIвеках важным становится не только функциональность светильника, но и его художественноеоформление.Конечно, о подлинном расцвете художественного литья в декоративно-прикладном искусстве можно говорить лишь применительно к XVIII – XIXвекам.

В XVIII и XIX веках в России наступил период расцвета осветительных приборов с хрустальным убором. Это напрямую связанно с развитием технологий, которые помогали создавать всевозможные граненые подвески и бусины для украшения светильников. Популярностью в те времена пользовались как люстры, привезенные из Франции, так и светильники, выполненные российскими мастерами. В Санкт-Петербурге и Москве сохранились люстры изготовленные русскими мастерами периода русского барокко и в классическом стиле. Наверное, одним из самых известных русских люстровщиков был Владимир Никитин, работавший в бронзовой мастерской Императорского стекольного завода. Его работы можно увидеть сейчас в залах Павловского и Юсуповского дворцов. Это знаменитые люстры с вазиками и профитками из темно синего стекла. Если восхитительные Елизаветинские светильники отличались европейской конструкцией и стандартными хрустальными подвесками в виде дубовых листьев («французский тип»), то уже во времена Екатерины Великой появились люстры отличающие русские светильники от любых других. Они отличаются четкими вертикальными и горизонтальными линиями, хрустальными гирляндами и цветным стеклом которым украшали центральный шток люстр, бра и жирандолей. Чаще всего использовали глушенное стекло опалового, молочного, бирюзового цвета либо прозрачное кобальтовое и марганцевое стекло. Оттенок «золотой рубин» — самое дорогое пурпурно-красное стекло, в его состав входили мелкие крупицы золота, поэтому такое стекло использовали только для светильников в императорские дворцы.

Хрустальные подвески в начале XVIII века в Россию привозили из Англии, Франции и Богемии, а потом стали делать и на Петербургском стекольном заводе. Стеклянные подвески XVIII века отличаются необычным, красивым сиренево-серым отливом, потому что в те времена в стекольную массу добавляли марганец. А уже в XIX веке мастера добиваются кристальной прозрачности при изготовлении подвесок.

В XIX веке были популярны осветительные приборы, выполненные из необычных материалов, таких как слоновая кость и фарфор. В это время появились первые масляные светильники, которые назывались «карсельскими лампами».

Создание этих осветительных приборов не носило массовый характер, большинство светильников делали люстровщики в своих мастерских по чертежам знаменитых архитекторов специально под интерьер того или иного дворца. Тем более ценными они представляются на сегодняшний день, они не только свидетели эпохи, но и произведения искусства, созданные по уникальным эскизам архитекторов и художников. Так Карл Росси спроектировал люстры Аничкова дворца и Михайловского замка, Владимир Стасов создавал светильники Екатерининского дворца в Царском селе, Огюст Монферран предложил освещение для Юсуповского и Зимнего дворцов. Так же роскошные светильники создавали такие знаменитые архитекторы как Михаил Казаков, Александр Брюллов и Джакомо Кваренги.

Смена художественных вкусов, архитектурных стилей влияли напрямую и на осветительные приборы. Известно, что в жилых помещениях на протяжении большей части XVIII в. был характерен полумрак – использовали шандалы на две три свечи, бужуары (низкие подсвечники на подставках) и примитивные масляные лампы. К концу столетия будуары осветили большие люстры на двенадцать свечей и более. Так уже в 1870 году в Зимнем дворце во время балов единовременно зажигали 22 372 свечи. В первой трети XIX века свечи доминировали в любых помещениях и у простого крестьянина и в императорской резиденции. Но уже к середине XIX века появились различные масляные лампы, такие как кинкеты, их потихоньку вытеснили карсельские масляные лампы с часовым механизмом. Эти лампы и белые восковые свечи оставались лучшей и наиболее изящной системой освещения до появления электричества, не только в России, но и в Европе.

Прошли века и уже в наше время, рассматривая антикварные люстры и лампы, мы видим, что все элементы в этих осветительных приборах работают на создание цельного художественного образа – стекло, фарфор, роспись, металл, с использованием золочения, хрусталь, природный камень – все эти элементы создавали уникальный предмет по своим художественным и функциональным качествам. Никакой другой предмет интерьера не передаст так точно эпоху как тот, что дарит свет — люстра или канделябр.

Системы освещения Зимнего дворца

История свечей в королевских и императорских дворцах имеет свою биографию. Так, употребление свечей в начале средних веков считалось роскошью, и законы против роскоши, принятые Филиппом Красивым, разрешали употребление восковых свечей лишь небольшому числу лиц высокого происхождения. При пиршествах и на придворных празднествах залы привычно освещались факелами, которые держали в руках слуги. Франциск I попытался удалить лишних людей из пиршественных залов и заказал Бенвенуто Челлини двенадцать серебряных статуй в человеческий рост, они должны были заменить живые «подсвечники» за королевским столом. Собственно, так и появились канделябры-торшеры.

На протяжении всей дореволюционной истории Зимний дворец освещался свечами. Чаще всего использовались свечи двух видов – сальные и восковые. Сальные свечи были не ароматны, и поэтому их использовали в хозяйственных помещениях дворца или для дежурного ночного освещения парадных залов. После окончания роскошных балов в парадных залах расставляли через комнату сальные свечи «в жестяных, длинных, наполненных водою подсвечниках»[412]. Восковые свечи использовались во время балов и других торжественных церемоний, но они были недолговечны, поскольку быстро оплывали, и их приходилось часто менять.

Как правило, в императорской резиденции использовались свечи, привезенные из заграницы. До начала царствования Николая I такая ситуация считалась совершенно стандартной. Огромные партии свечей доставлялись прямо из Парижа. А поскольку хозяйственники экономили, то на высочайшем уровне решался вопрос о беспошлинном пропуске этих свечных транспортов через таможню[413].

Николай I попытался переломить ситуацию, начав закупать отечественный продукт. Однако отечественный продукт, даже в таком, казалось бы, пустяковом производстве, проигрывал иностранному. Поэтому в 1836 г. хозяйственники, с санкции царя, возобновили закупки свечей за границей[414].

Стенное бра в Белой столовой. Зал № 188

При Императорском дворе сложились определенные нормы расходования свечей, зависящие от положения того или иного лица. Во времена Николая I фрейлине полагалось на день четыре стандартных белых свечи, одна желтая ночная свеча и три сальных[415]. Свечные нормы установили даже для детей Николая I. Одна из дочерей Николая I вспоминала, что «для освещения наших рабочих комнат полагалось каждой по две лампы и шесть свечей: две на рабочий стол; две воспитательнице и две на рояль»[416]. По мемуарным свидетельствам, в XVIII в. во время дворцовых праздников, для того чтобы осветить огромные залы, дополнительно сооружались специальные пирамиды, на которые устанавливалось «до трех тысяч свечей белого воску»[417].

Одним из самых ярких (в буквальном смысле) украшений Зимнего дворца были его роскошные бронзовые люстры, щедро усыпанные хрустальными подвесками, дробившими на тысячи блесток свет десятков восковых свечей. Эскизы люстр и торшеров создавались архитекторами одновременно с созданием интерьеров в парадных и жилых помещениях дворца. Многие из люстр Зимнего дворца создавались под конкретные залы. В Гербовом зале на люстрах укреплены гербы российских губерний. В Георгиевском зале Зимнего дворца люстры в изобилии украшены военной арматурой.

«Военная» люстра на 54 свечи была изготовлена по рисунку О. Монферрана в 1827–1829 гг. специально для Колонной гостиной в апартаментах императрицы Марии Федоровны. Стоили такие люстры десятки тысяч рублей.

Роскошные хрустальные люстры для Павильонного зала Малого Эрмитажа, изготовленные на фабрике бронзовщиков Пайара и Пигара, были заказаны в 1858 г. через английский магазин «Никольс и Плинке». Всего в Павильонном зале размещено 47 люстр разных размеров.

В Концертном зале Зимнего дворца по центру зала находилась огромная хрустальная люстра на 333 свечи.

Золотую гостиную императрицы Марии Александровны украшают бронзовые люстры на 136 свечей, изготовленные по рисунку А. Брюллова.

Люстры Георгиевского зала

По центру Малинового кабинета Марии Александровны укреплена большая бронзовая люстра в стиле рококо на 56 свечей. По стенам укреплены еще шесть стенных люстр по 6 свечей каждая. Все эти осветительные приборы были исполнены по эскизам А. Брюллова на фабрике К. Тегельштейна. Архитекторы рассчитывали и «мощность в свечах» таких светильников. Им необходимо было соотнести уровень освещенности и особенности дизайна тех или иных дворцовых гостиных или парадных залов.

Как правило, патинированный металл, жесть или бронзу украшали золоченые бронзовые накладки в виде пальметт, розеток, растительных мотивов, различных фигурок. На протяжении XIX в. насыщение декоративными элементами дворцовых люстр отчетливо нарастало. Если в начале XIX в. бытовали люстры с обручами или в виде плоских чаш, украшенных античными головками на бронзовых цепях, то в 1820-е гг. преобладают золоченые бронзовые люстры в виде ажурных корзин с типичными для классицизма орнаментами. Размеры варьировались: от малых – для небольших помещений, до огромных – для парадных залов. Принцип единства стилевого решения был характерен для русского классицизма и постоянно проявлялся как в общих замыслах художников, так и в осуществленных проектах.

По одному из «хозяйственных» описаний 1836 г. стандартные люстры Зимнего дворца выглядели следующим образом: «Люстр бронзовых с хрустальными украшениями, внутри хрустальными гранеными шариками, из коих средних 344 для свеч трубках – 1 и 4 по углам оной о 200 для свеч трубках… Во всех канделябрах и люстрах имеются для свеч жестяные с пружинами трубки и хрустальные граненые вкладки»[418].

Люстры Павильонного зала Малого Эрмитажа

У дворцовых хозяйственников имелся полный перечень всех свечей Зимнего дворца. Конечно, все свечи во дворце в парадных залах и гостиных зажигали только во время больших мероприятий. В будние дни и в парадных гостиных, и в парадных залах имелось, как правило, только дежурное освещение. Лишних свеч старались не жечь даже во дворцах. (См. таблицу 9.)

Всего в середине 1870-х гг. во всех залах и других помещениях Зимнего дворца единовременно могло зажигаться 22 372 свечи[419].

К середине XIX в. свечи сохраняли доминирующее положение в императорских резиденциях, являясь главным источником освещения. Тем не менее, наряду с другими инженерными коммуникациями, в 1838–1839 гг. в Зимнем дворце несколько изменили и системы освещения.

Говоря об иных системах освещения Зимнего дворца, отметим, что еще при Екатерине II механик Кулибин сконструировал так называемый «кулибинский фонарь». В 1779 г. «Санкт-Петербургские ведомости» сообщали, что Кулибин «изобрел искусство делать некоторой особою выгнутой линией составное из многих частей зеркало, которое, когда перед ним поставится одна свеча, производит удивительное действие, умножая свет в пятьсот раз против обыкновенного свечного света и более, смотря по мере числа зеркальных частиц в оном вмещенных. Оно может поставляться и на чистом воздухе в фонаре, тогда может давать от себя свет даже на несколько верст, также по мере величины его». Фактически созданный Кулибиным фонарь представлял собой один из первых вариантов современного прожектора. Результаты впечатлили современников: «Галерея на 50 сажен была освещена сим зеркалом посредством одной только свечи», «Ее Императорское Величество изволило сказать при том свое благоволие изобретателю и пожаловать ему знатное число денег. Сие же изобретение рассмотрено и свидетельствовано было в общем Академией наук собрании». И хотя этот фонарь пытались использовать для освещения темных дворцовых коридоров, он так и остался курьезом своего времени, не получившим широкого распространения.

Люстры Белого зала

После восстановления Зимнего дворца в 1838–1839 гг. освещение свечами сохранили в полной мере. Собственно других альтернатив и не было. Конечно, имели место некие усовершенствования, связанные с увеличением количества свечей в люстрах[420], но по большому счету все оставалось на привычном уровне. Например, в Николаевском зале Зимнего дворца во всех люстрах могло гореть одновременно до 3492 свечей. Естественно, это поднимало температуру в зале, на стенах неизбежно оседала копоть.

Для того чтобы ускорить в люстрах процедуру замены сотен восковых свечей, использовались специальные жестяные трубки с подпружиненными донышками для облегчения извлечения огарков. Замена тысяч свечей была трудоемкой операцией и требовала определенной квалификации. Да и время работы подобной люстры было четко фиксировано. Поэтому придворные церемонии, проводимые в тех или иных залах Зимнего дворца, по времени носили фиксированный характер, отчасти ориентированный на определенное время работы люстр с восковыми свечами.

В разное время дворцовой администрации предлагались различные усовершенствования, связанные с ускорением процесса зажигания тысяч свечей, для того чтобы и сгорали они одновременно. Так, один из ранних вариантов бикфордова шнура («стопин пороховой»), представлявший собой пучок хлопчатобумажных нитей, пропитанных калиевой селитрой и обмазанный снаружи сметаноподобной смесью пороховой мякоти с клеем, со скоростью горения 4 см в секунду, предназначался именно для одномоментного зажигания люстр с большим количеством свечей.

С другой стороны, разрабатывались и устройства для одновременного тушения свечей в люстрах. Например, в 1862 г. некий механик Гротенгольм предложил хозяйственникам Зимнего дворца приобрести у него «изобретенный им аппарат мгновенного тушения свечей»[421]. И сегодня в некоторых музеях можно увидеть длинный шест с колпачком на конце, предназначавшийся для тушения свечей на люстрах. Можно представить, сколько времени требовалось для тушения сотен свечей таким шестом. Так что проблема была гораздо серьезней, чем это может показаться на первый взгляд.

Эффективность светового потока «на базе свечей» пытались усилить не только за счет их количества. Активно применялись различные отражатели света – от полированной бронзы до зеркал. Канделябры в обязательном порядке устанавливали на каминах, которые, как правило, декорировались зеркалами.

Поскольку Зимний дворец ежедневно потреблял огромное количество свечей, дворцовая администрация пыталась экономить на освещении. Эта практика породила название «экономии на свечных огарках». Такая экономия периодически порождала скандалы. Дело в том, что, по давней дворцовой традиции, свечи, прогоревшие более чем на половину, доставались лакеям, которые зарабатывали неплохие деньги, продавая огарки. Поэтому они сознательно подолгу не гасили свечи в помещениях, даже если там никого не было. Министр Императорского двора П.М. Волконский, заметив это, попробовал бороться с порочной традицией, поручив гасить свечи арапам, поскольку «они были гораздо честнее. Обязательнее всех был красивый арап Кайтан, он всегда стоял у ручки государыни. Он гасил свечи, за это ему отомстили: обвинили его сына Ивана, что он что-то украл, его послали в Кронштадт, где он был барабанщиком»[422].

Экономили на свечных огарках не только лакеи, но и другие чины Двора. По дворцовой легенде, одна из камер-фрейлин времен Екатерины II на протяжении своей двенадцатилетней службы собирала и продавала огарки и сэкономленные свечи. В результате набралась сумма, достаточная для того, чтобы «ко времени свадьбы с генералом Турчаниновым, секретарем Кабинета Ее Величества» заказать себе серебряный сервиз.

Торшеры с карсельскими лампами. Зал № 181

Периодически экономия на свечах приводила к бунтам фрейлин, когда им пытались вместо белых восковых свечей навязать желтые сальные. Как вспоминала одна из фрейлин, «вся молодежь поднялась из-за свечей – отцы поднялись на нас. Графиня Сухтелен пришла ко мне и сказала: „Пусть, наконец, молодежь потребует хороших свечей, пусть, наконец“ …Я думаю, что такой войны не было во всем свете»[423].

Наряду со свечами в Зимнем дворце использовались и другие источники света, прежде всего масляные лампы различных конструкций, например, кинкеты. Эти масляные лампы были названы по имени парижского аптекаря Антуана Кинкета, который изобрел лампу, названную его именем, во второй половине XVIII в. Эта лампа представляла собой стенное бра с достаточно мощным световым потоком. Эти лампы продержались в Зимнем дворце до середины XIX в.

В середине XIX в. кинкеты начали вытеснять карсельские лампы с часовым механизмом. Лампа названа по имени швейцарского мастера Карселя, создавшего ее в 1800 г. Часовой механизмом, установленный в лампе, приводил в движение поршень, который выдавливал масло из емкости, помещенной под горелкой. Так как керосин во дворцах, по причине его пожароопасности, использовать категорически запрещалось, в карсельские лампы заливали ароматизированное растительное масло. Эти технические новации делали освещение с использованием карсельских ламп более ярким и устойчивым. Фактически до введения электрического освещения карсельские лампы оставались лучшей и наиболее изящной системой освещения дворцовых залов не только в России, но и в Европе. Эти лампы использовались в императорских резиденциях вплоть до начала XX в., пока их не вытеснило электрическое освещение. Проблема заключалась в том, что лампы были дороги в обслуживании. Ароматизированное масло, как и капризный механизм, дорого обходились Дворцовому ведомству, поэтому карсельские лампы, как правило, находились только в комнатах первых лиц и их ближайшего окружения. Сам факт присутствия карсельской лампы в комнатах являлся наглядным свидетельством статуса этого лица.

Один из друзей детства Николая II писал, что в Аничковом дворце «лампы были необычайно занятные и затейливые, с каким-то механизмом, похожим на часовой. Масло наливалось душистое, и в комнатах всегда стояло „амбре»»[424].

Говоря о различных системах освещения, необходимо упомянуть и о газовом освещении, которым в 1838–1839 гг., после запуска газовой магистрали для уличного освещения, осветили Дворцовую площадь. При этом газовое освещение в Зимнем дворце при Николае I вводилось очень осторожно. Для того имелись веские причины…

Говоря о газовом освещении Зимнего дворца, следует иметь в виду и контекст эпохи. В 1835 г. в столице организовали «Общество освещения газом Санкт-Петербурга», которое к 1839 г. установило на улицах города 204 газовых фонаря[425]. Свет газовых фонарей ярче света, даваемого масляными фонарями, поэтому петербуржцы были очень довольны новшеством. Отметим и то, что проложенные во второй половине 1830-х гг. газовые трубы долго оставались частью городского «технократического пейзажа». Например, около Зимнего дворца газовые трубы сохранялись вплоть до начала XX в., когда в нем уже повсеместно монтировали электрическое освещение[426].

Возникает естественный вопрос: почему газовое освещение, появившееся около главной императорской резиденции в конце 1830-х гг., так и не стало доминировать в Зимнем дворце вплоть до начала 1860-х гг.? Точного ответа на этот вопрос нет, но мы можем высказать ряд предположений.

Во-первых, в российском Императорском дворе бытовала совершенно «железная» формула – «по традиции прежних лет». А по сей традиции Зимний дворец освещался восковыми и сальными свечами. Многовековая практика пользования свечами гарантировала противопожарную безопасность императорской резиденции. Кроме этого, личные покои членов императорской семьи освещались карсельскими масляными лампами, дававшими довольно мощный световой поток.

Во-вторых, следует иметь в виду и субъективный фактор. Видимо, он и имел решающее значение, поскольку, несмотря на «традицию прежних лет», технические новинки проникали в императорскую резиденцию с завидной скоростью. Дело в том, что в декабре 1837 г. император Николай I лично наблюдал за тем, как в результате страшного пожара дотла выгорел его дом – Зимний дворец. В 1838 г., наряду со многими техническими, новинками императору, вне всякого сомнения, предлагали устроить в виде опыта в некоторых залах дворца газовое освещение. Однако этого не случилось, и Зимний дворец еще четверть века освещался свечами и карсельскими лампами. Видимо, император счел периодически самопроизвольно гаснущие газовые светильники пожароопасными. При всей прогрессивности этого вида освещения фактор риска взрыва газа имелся, и, вероятно, император категорически хотел этого избежать.

В пользу этой версии говорят два «газовых эпизода» из истории Зимнего дворца. Еще в допожарном 1836 г. министр Императорского двора князь П.М. Волконский приказал обер-гофмейстеру графу Кутайсову «…допустить французского подданного инженера Друане к произведению опыта освещения, приносимым газом, круглой лестницы и моего подъезда в Зимнем дворце…»[427]. Судя по чертежам, предполагалось установить в подвале под круглой лестницей министерского подъезда необходимое оборудование, сделать разводку труб по самой лестнице и подключить трубы к 10 рожкам газовых светильников. На рисунке нет ни матовых шаров, ни каких-либо рассеивателей света. Добавим, что французский инженер представлял «Общество освещения газом Санкт-Петербурга». Вместе с инженером возникающие вопросы должен был решать придворный архитектор Шарлемань.

В соответствии с договором, условия «пилотного газового проекта» были следующими. Все оборудование устанавливалось за счет Общества, при этом в договоре оговаривалось, что если итоги испытаний не устроят «Его Светлость князя Волконского» или «оно окажется опасным и не вполне совершенным, тогда я обязуюсь все эти приготовления убрать без всякой оплаты…»[428].

К марту 1837 г. монтаж газовой аппаратуры, разводки и двойных газовых рожков закончили. Круглая лестница с подъездом министра озарилась мерцающим желтоватым светом газовых рожков. Наблюдал за аппаратурой «надежный инвалид пожарной роты». Видимо, испытания пошли так удачно, что уже в июне 1837 г. газовую разводку протянули от подъезда министра Императорского двора до Фельдмаршальского зала Зимнего дворца. Казалось бы, вопрос был решен, поскольку газовое освещение пришло в один из парадных залов Зимнего дворца. Однако эти испытания прервал пожар, в огне которого погибла вся газовая аппаратура, а Николай I приобрел настоящую фобию, он не желал ничего слушать о возможности прокладки газового освещения в Зимнем дворце.

Возможно, Николая I не устраивал запах газа, с которым неизбежно была связана эта система освещения. Об этом позволяет говорить «высочайшее повеление» от 10 сентября 1848 г. Дело в том, что когда летом 1848 г. городские власти начали реализовывать проект по освещению газом территории «вокруг Зимнего Дворца и экзерциргауза», то император распорядился «принять меры, чтобы при таковом освещении газом не мог проникнуть во дворец запах от оного»[429].

В следующем 1849 г. гофмаршал Шувалов вновь попытался реализовать проект газового освещения хотя бы дворов и подъездов Зимнего дворца. В августе 1849 г. он проинформировал министра Императорского двора князя Волконского, что им поручено майору от ворот Кубе «узнать от правления Общества освещения газом Санкт-Петербурга, чего будет стоить устройство и освещение газом подъездов и дворов Императорского Зимнего Дворца». Как следует из представленной Обществом сметы, на реализацию проекта требовалось 7525 руб. На эти деньги предполагалось установить в Большом дворе Зимнего дворца и во всех его маленьких двориках 19 фонарей, в каждом из которых было по «5 больших горелок» и 12 фонарей по 2 горелки. Гофмаршал Шувалов настойчиво убеждал князя Волконского в том, что газовое освещение «гораздо будет удобнее и лучше противу ныне производимого, в особенности же дворов, которые имеют освещение весьма неудобное и находятся в совершенной темноте». Князь П.М. Волконский доложил вопрос Николаю I, в результате чего 4 сентября 1849 г. «Высочайшего соизволения не последовало»[430].

Фобия императора оказалась столь основательной, что когда в начале 1850-х гг. архитектор Лео фон Кленце предложил устроить в Новом Эрмитаже газовое освещение, то Николай Павлович решительно его отклонил, поскольку не хотел нового пожара. В результате 31 января 1851 г. царь утвердил план освещения Нового Эрмитажа, состоящий из 9949 люстр со свечами[431]. Это было огромное и уже изначально архаичное хозяйство, поэтому для его содержания и обслуживания в «Мастеровой роте» Зимнего дворца работало 12 человек «по кровельному, фонарному и ламповому делу»[432].

Существует еще один вариант. Можно утверждать, что Николай I к 1840-м гг. был хорошо знаком со всеми вариантами газового освещения – как на городских улицах, так и в помещениях. Вероятно, царь считал, что сам характер газового освещения совершенно не сочетается с торжественно-парадными интерьерами дворцовых залов. По крайней мере, точно известно, что вплоть до смерти Николая I ни одна из императорских резиденций не была полностью газифицирована.

Тем не менее буквально за полтора года до смерти Николая I гофмаршал Шувалов и князь Волконский добились возобновления газовых опытов. В результате в конце 1853 г. четыре главных подъезда Зимнего дворца освещались газовыми фонарями[433].

После смерти Николая I к проектам газового освещения Зимнего дворца немедленно вернулись. Настойчиво лоббировал эту идею обер-гофмаршал граф Шувалов. В апреле 1856 г. он подал рапорт на имя министра Императорского двора графа В.Ф. Адлерберга, в котором докладывал, что «освещение дворов Зимнего Дворца 12 свечными фонарями» крайне недостаточно и «в сравнении с газовым, весьма темными»[434]. Обер-гофмаршал испрашивал позволения «войти в сношение с правлением Общества освещения газом Санкт-Петербурга», указывая, что установка 20 газовых фонарей в Большом дворе обойдется в 6149 руб., а ежегодные расходы составят 1785 р. серебром в год.

Затем последовали неизбежные вопросы министра: «будет ли предполагаемое газовое освещение дворов Императорского Зимнего Дворца дороже нынешнего освещения ламповыми и свечными фонарями, и на какую сумму?». Шувалов был готов к таким вопросам. Он подчеркивал, что хотя газовое освещение и будет дороже, но «газовое освещение несравненно лучше и введено не только на многих улицах столицы, но даже в частных домах, то я полагал бы устроить оное и в Зимнем дворце, тем более что нынешнее весьма недостаточно»[435]. В результате Александр II согласился на установку газовых фонарей в Большом дворе Зимнего дворца. Отметим, что этот проект стал первым в деле сплошной газификации Зимнего дворца.

В первой половине 1860-х гг. в Зимнем дворце на смену свечам пришли газовые рожки. С весны 1861 г. началась организационная подготовка к оснащению Зимнего дворца газовым освещением. 25 мая 1861 г. обер-гофмаршал граф Шувалов направил предписание заведующему Зимним дворцом инженеру генерал-майору К.Л. Кубе разработать проект освещения дворца газовыми «иллюминаторами». Уже 18 июня 1861 г. Кубе сообщил графу Шувалову о проведенном конкурсе, в котором приняли участие два подрядчика – прусский подданный инженер-механик Луи Запс и некий г-н Шишко. Дворцовые «генералы от котлет» старались считать деньги, поэтому генерал Кубе обращал внимание обер-гофмаршала на то, что проект Запса более выгоден, поскольку должен был обойтись Дворцовому ведомству в 4960 руб., против 6200 руб. Шишко. Из проекта Запса следовало, что он обязуется «произвести, хорошее освещение со всевозможной экономией», подчеркивая, что надзор, контроль и все работы он будет производить из своего жалованья, которое он просил установить в 170 руб. серебром в месяц. Кроме этого, он просил казенную квартиру вблизи Зимнего дворца, с казенным отоплением и освещением. Он предлагал заключить контракт сроком на 5 лет. В штат своей новой службы Запс предлагал набрать 11 человек, из них только 6 человек должны были следить за газовыми горелками в Зимнем дворце. Остальные должны были контролировать освещение в других дворцовых помещениях. Всего Запс предполагал установить в Зимнем дворце 1670 горелок, из которых ежедневно предполагалось задействовать 554 горелки. Все предложения Запса были приняты в ноябре 1861 г., и контракт с ним подписали сроком на три года. Упомянем и о том, что кладовка с запчастями и квартира «главного энергетика» располагалась в подвале по западному фасаду Зимнего дворца.

Учитывая потенциальную возможность взрыва газа, Запс ввел жесткие правила пользования газовым оборудованием в Зимнем дворце. Согласно им, на смену ламповщикам приходили фонарщики. Ключи, которыми открывались краны газовых горелок, были изготовлены, как часовые ключи, – со сложной бородкой, чтобы «никто не мог без ключа открыть краны горелок». При этом для каждой «дистанции» газовых труб имелся свой особый ключ. Ключ от главного распределительного газового крана находился только у Запса. Газ для освещения поставлялся в Зимний дворец Обществом. Показания об израсходованном газе снимались один раз в месяц, а оплата за него производилась раз в три месяца. Для этого в подвалах установили 38 газометров. Но имелись и проблемы: при иллюминации города давление газа в трубах падало, и газовые рожки потухали, что действительно создавало опасность взрыва газа.

Газовые светильники различных конструкций

После того как Запс начал работать во дворце, он несколько скорректировал свои проекты. Вместо планировавшихся 1670 газовых рожков установили 1640. Из них в ежедневном употреблении вместо планируемых 554 горелок обычно использовалось 410. Примечательно, что за Запсом приглядывали. В ноябре 1861 г. «для постоянного надзора» за газовым освещением назначили поручика служительской команды Зимнего дворца Ефимова[436].

Газовую проводку тянули по залам и гостиным Зимнего дворца поэтапно, при этом активно сотрудничали с Обществом. Например, в 1868 г. Санкт-Петербургскому газовому обществу хозяйственники Зимнего дворца перечислили 6050 руб. серебром «с процентами» за «устройство газового освещения в саду при Помпейской галерее»[437]. Когда к газовому освещению уже несколько попривыкли, то занялись его эстетической стороной. Так, в 1863 г. на Комендантской лестнице поменяли прозрачные стеклянные шары на матовые[438].

В газетах упоминалось, что газовые рожки «особого усовершенствования» производили чрезвычайный эффект, освещая парадные гостиные и залы Зимнего дворца.

Содержать газовое хозяйство в порядке было делом довольно хлопотным. Кроме этого, имелись и проблемы гигиенического характера. Так, в личных комнатах страдавшего астмой императора Александра II газовое освещение не использовалось вообще, и в описи предметов значатся только люстры и канделябры под свечи. На фотографии кабинета императрицы Марии Федоровны, сделанной в середине 1870-х гг., на ее столе видны два канделябра на две свечи.

Любопытно, что газ, появившийся в Зимнем дворце, дворцовые хозяйственники моментально стали применять для параллельных утилитарных целей. Газовую проводку использовали для установки горелок, на которых разогревали кушанья. Уже упоминалось, что во время парадных трапез все подававшиеся к столу кушанья разогревались на спиртовках в помещениях, расположенных поблизости от парадных залов. Как и все временное, это было хлопотно, а хозяйственники жаждали стабильности.

Для экономического обоснования нового газового проекта хозяйственники приводили следующие аргументы: в 1862 г. во время «Высочайшего присутствия в Зимнем дворце израсходовано спирта на 1192 руб. 27 коп. сер…». Если же к газовой разводке, сделанной во дворце, «присоединить аппараты и для разогревания кушанья газом», то, по расчетам «инспектора газового освещения» Запса, на «устройство подземных и вертикальных труб, аппаратов с газовыми горелками» потребуется 4252 руб. 75 коп. сер. В результате, по расчетам, использование газа для разогревания оказывалось экономичнее спирта в 13 раз. Кроме этого, немаловажным было и то, что при реализации проекта исчезал «бывающий во время больших балов и банкетов дурной запах от горения в конфорках спирта, употребляемого в большом количестве». Министра Императорского двора такие доводы убедили, и он дал санкцию на устройство газовых горелок в Зимнем дворце[439].

К середине 1860-х гг. газовое освещение постепенно пришло в большую часть помещений и залов Зимнего дворца, как парадных, так и служебных. Например, в 1863 г. осветили газовыми рожками телеграфную станцию в Зимнем дворце[440].

Опыты по совершенствованию газового освещения в императорской резиденции продолжались вплоть до 1880 г. В апреле 1878 г. разрешение на проведение очередных опытов в Зимнем дворце получил инженер П.А. Врадий. Ему позволили смонтировать за свой счет необходимое оборудование, которое давало свет не на угольном, а нефтяном газу. При этом изобретателю оплачивали только стоимость израсходованного газа. Предполагалось, что небольшой газгольдер для опытов с нефтяным газом поставят во дворе, близ «Театрального здания Эрмитажа»[441]. Однако Врадий, договорившись обо всех нюансах, исчез с горизонта дворцовых хозяйственников.

В июне 1879 г. появился соучредитель Врадия – ротмистр О.Л. фон Липхарт, который желал «возобновить опыты по освещению „кислородным солнцем“» Зимнего дворца. Новая система отчаянно рекламировалась. Так, заявлялось, что газовые рожки не потребуют «никаких колпаков, шаров и экранов». Газовые светильники будут гореть без мерцания и копоти, причем давать такой свет, что можно будет фотографировать. Особо подчеркивалась безопасность новой системы. Дельсаль предложил Липхарту те же условия, что и Врадию, то есть все сделать за свой счет. Однако ротмистр стал настаивать на «скромной» ссуде в 25 000 руб., гарантируя ее возвращение за два года. После серии конкретных вопросов со стороны Алексея Петровича Дельсаля (За чей счет установка оборудования? Как обеспечивается безопасность? Какие залоги? Какую плату полагаете взимать?) ротмистр исчез, как и Врадий.

В сентябре 1879 г. к дворцовым хозяйственникам обратился подпоручик Э.А. Беневский, предлагая свою систему газового освещения, также основанную на получении газа из сырой нефти. Он не был похож на афериста, поскольку его установка уже действовала на заводе Ч. Берда, давая свет целому цеху светильниками на 150 рожков. Беневскому предложили для работ по освещению те же условия (за свой счет) и то же самое Театральное здание Эрмитажа.

Подпоручик Э.А. Беневский смонтировал оборудование в одном из двориков Зимнего дворца, и испытания начались 23 января 1880 г. А 5 февраля 1880 г. народоволец Степан Халтурин взорвал в подвале Зимнего дворца пятидесятикиллограмовый фугас. В мемуарной литературе упоминается, что умирающей императрице Марии Александровне сообщили о взрыве газа. Первой официальной версией, обнародованной в печати, также стала версия о взрыве газа в Зимнем дворце, в результате чего «было попорчено несколько газовых труб».

Некоторое время опыты с новой газовой установкой продолжались (до 15 февраля), но потом все прекратили из соображений безопасности. Кроме того, сама установка работала не без проблем, поскольку разложение нефти влекло за собой конденсацию дегтя с соответствующим резким запахом[442]. Беневскому не повезло. Его опытная установка, демонтированная только в 1883 г., стала последним опытом по совершенствованию газового оборудования в Зимнем дворце, поскольку буквально через несколько лет в Зимнем дворце зажглись в виде опыта первые электрические лампочки.

Особо отметим, что первые опыты по установке электрического освещения в Зимнем дворце относятся к 1878 г. По крайней мере в дворцовых фондах имеется архивное дело о производстве опытов «по электрическому освещению капитаном Верховским»[443]. В деле имеются только счета, из которых следует, что дворцовые хозяйственники финансировали эти опыты. В 1877 г. Владимира Павловича Верховского назначили заведующим Минным офицерским классом и осенью 1878 г. командировали в Англию, Францию, Германию для осмотра электрического освещения по системе Яблочкова. По возвращении в 1879 г. Верховского назначили командиром императорской яхты «Ливадия». В 1904 г. он стал адмиралом русского флота.

Толчком для работ стало осуществление первого опыта уличного электрического освещения на базе локомобиля в Петербурге. Опытные электрические фонари зажглись в 1873 г. на Одесской улице. В 1879 г. на Литейном мосту установили первые в России 12 электрических фонарей конструкции П.Н. Яблочкова. В декабре 1883 г. городские власти осветили Невский проспект.

С 1883 по 1892 г. в Зимнем дворце под руководством дворцового архитектора Н.А. Горностаева шли широкомасштабные строительные работы. Именно в это время в Зимнем дворце появляется электрическое освещение. Но это новшество не привело к полной ликвидации старых осветительных приборов, поскольку постепенно демонтировали только газовое освещение. Поэтому электрический свет и свет свечей соседствовал в Зимнем дворце вплоть до 1917 г.

По принятому порядку все новые детали дворцовых интерьеров утверждались лично Александром III. Все образцы новой бронзы для электрического освещения (стенники, подвесы, столовые лампы, люстры, фонари и др.) выполнялись по эскизам рисовальной школы Общества поощрения художников. Фактически эта школа готовила профессиональных дизайнеров. Поначалу все лампы накаливания закупались на отечественных предприятиях[444], но скоро их пришлось заменить лампами иностранных поставщиков, поскольку русские лампочки быстро перегорали. Так, лампочки ныне всем хорошо известной фирмы Philips появились в Зимнем дворце в 1898 г., когда Антон Филипс заключил контракт на освещение Зимнего дворца. В рамках контракта фирма поставила и установила 50 тысяч электрических ламп, пришедших на смену свечам.

Лампа настольная с березами. 1900 г. Франция

Впервые систему электрического освещения, смонтированную инженером дворцового управления В.Л. Пашковым, опробовали в Зимнем дворце 22 декабря 1884 г. Работы начались еще в сентябре 1884 г. Тогда составили проект освещения и смету необходимых затрат. Сначала предполагалось устроить электрическое освещение в Помпейской галерее (72 лампы накаливания) и в Садике Эрмитажного павильона. Работы по монтажу лампочек и проводки поручили фирме «Сименс и Гальске». Предполагалось запитать лампочки от двух локомобилей, каждый из которых был рассчитан на 40 лампочек. Садик Эрмитажного павильона предполагалось освещать десятью хрустальными матовыми фонарями, изготовленными на Императорском Стеклянном заводе.

Во время большого рождественского бала 10 января 1885 г. в Зимнем дворце новое освещение впервые продемонстрировали широкой публике. Поскольку все прошло удачно, то немедленно начались работы по монтажу электрической проводки в Николаевском зале и Аванзале. Поскольку некоторый опыт уже имелся, то электрическое освещение в этих залах включили уже на балах 17, 27 и 31 января 1885 г. 3 февраля 1885 г. аналогичный электрический проект опробовали в Елагиноостровском дворце. На осуществление всех работ затратили чуть более 11 000 руб.

Надо сказать, что новшество произвело сильное впечатление на столичный бомонд, и поэтому было принято решение для сокращения затрат приобрести для Зимнего дворца собственный локомобиль[445].

В октябре 1886 г. министр Императорского двора И.И. Воронцов-Дашков направил записку Александру III, в которой предлагал продолжить работы по внутреннему и внешнему освещению Зимнего дворца. В результате в 1886 г. осветили Салтыковскую лестницу, Собственный вестибюль, Темный коридор, Ротонду, Арапский зал, покои покойной императрицы Александры Федоровны, Аванзал, Концертный и Николаевский залы, верхнюю часть Иорданской лестницы и Помпейский зал[446]. На огромных бронзовых люстрах в парадных залах установили лампочки, стилизованные под свечи. На одной из фотографий Георгиевского зала, сделанной с хоров, хорошо видны эти «электрические свечи».

Электрическое освещение в дворцовых интерьерах поначалу производило оглушительное впечатление. Граф С.Д. Шереметев, описывая Эрмитажный бал, состоявшийся 12 февраля 1887 г., упоминал, что «новое освещение эдиссоновскими лампочками ослепительно и хорошо тем, что не греет»[447]. Это «…не греет» было встречено всеми с большой радостью, поскольку во время больших балов даже в огромных залах Зимнего дворца стояла невыносимая духота, в том числе и из-за тысяч свечей. Вместе с тем были и недовольные, особенно среди женской части участников императорских балов. Дело в том, что яркий электрический свет заставил дам в возрасте кардинально пересмотреть устоявшиеся взгляды на макияж. Слой макияжа, успешно скрывавший возрастные изменения при свете свечей и газовых горелок, совершенно не годился для яркого электрического освещения. Впрочем, дамы быстро адаптировались.

В прессе, описывавшей бал в Зимнем дворце в 1890 г., упоминается, что кроме «люстр и канделябров освещает залы бордюр из 1000 лампочек, которыми обведены карнизы хора вверху. Тропический сад освещается сверху, точно лунным светом, большим электрическим матовым фонарем»[448].

В личных покоях Александра III в Зимнем дворце все местное освещение (лампы на столах и канделябры) смонтировали в совершенно особую цепь, для ее питания на электрической станции в особом помещении установили два аккумулятора. Поэтому никакая поломка на электростанции не оставила бы императора без электрического освещения, которым он привык пользоваться с 1881 г. При монтаже электропроводки старались привлекать русских специалистов и использовать отечественные материалы.

Все четырнадцать личных комнат Александра III в Зимнем дворце были оборудованы электрическими люстрами. Количество лампочек в них было разным. В большинстве помещений установили люстры на шесть-восемь лампочек. Самая большая люстра на 30 лампочек находилась в кабинете Александра III. При этом канделябры под свечи стали не такими громоздкими. Число рожков на них уменьшилось до трех-четырех. В сугубо личных помещениях – в уборной и ванной – установили небольшую люстру на шесть лампочек и скромные медные бра на два рожка[449]. Работы по электрификации комнат Александра III на третьем этаже северо-западного ризалита закончили к началу 1887 г., когда в главной императорской резиденции начался очередной сезон больших зимних балов.

Еще раз отметим, что наряду с электрическим освещением в Зимнем дворце продолжали использовать и привычные свечи. При этом электрические люстры выполняли функцию общего освещения, а канделябры со свечами – интимного, местного.

С 1 января 1887 г. электрические лампочки начали освещать территорию вокруг Зимнего дворца. Опыт оказался удачным, и летом 1887 г. газовые фонари вокруг дворца, установленные еще в конце 1830-х гг., убрали. Летом 1887–1888 гг. электрические сети в Зимнем дворце протянули в служебные помещения. Параллельно с электрификацией дворца шел процесс демонтажа газового освещения.

Для того чтобы обеспечить Зимний дворец электричеством, в начале 1888 г. по проекту инженера В.Л. Пашкова в Малом дворе Нового Эрмитажа завершили строительство стационарной электрической станции на постоянном токе. Необходимое оборудование поставил завод Ф.К. Сан-Галли: 6 котлов, 4 паровые машины, 2 локомобиля. Общая мощность установленного оборудования составляла 445 л. с. (327,5 кВт), что позволяло «запитывать» 4888 ламп накаливания и 10 дуговых ламп прожекторного типа.

В конце 1880-х гг. электрифицировали чердак Зимнего дворца. Именно там до настоящего времени кое-где сохранилась старая электропроводка и арматура. Поскольку Зимний дворец с середины 1880-х гг. начал освещаться электричеством, то световые проемы в потолках в ряде залов убрали. Но на чердаке световые проемы, зашитые массивными деревянными щитами, существуют и по сей день.

В конце 1894 г. в связи с предполагавшимся переездом в Зимний дворец Николая II произвели модернизацию электрического освещения. Новые электрические люстры и бра, часть которых изготовили по чертежам архитектора Р.Ф. Мельцера, обильно украшались хрустальными подвесками. В личных покоях царской семьи, судя по фотографиям, преобладало местное, интимное освещение. На стенах находились многочисленные бра со стеклянными и матерчатыми колпаками, выполненными в стиле модерн. На столах также были установлены массивные электрические лампы. Вместе с тем свечи по-прежнему находились в повседневном употреблении, на фотографиях видно, что электрические лампы продолжали соседствовать с канделябрами.

В 1894 г., еще при Александре III, хозяйственники подняли вопрос о необходимости работ «по усилению электрической станции Зимнего Дворца и по перемещению малой запасной электрической станции этого же дворца»[450]. Переносить малую запасную электростанцию, установленную прямо во внутреннем световом дворике северо-западного ризалита, собирались во двор Эрмитажного театра. Решение комиссии было однозначным – переместить малую запасную электрическую станцию безотлагательно. Мотивировалась необходимость этих работ тем, что цесаревич собирался переселяться в Зимний дворец, тем, что станция стояла у него прямо под окнами, и тем, что имеющихся мощностей уже не хватало. По крайней мере, в документах указывается, что на апрель 1894 г. предполагается увеличение количества электрических ламп сразу на 1000 штук.

В результате 1 июля 1894 г. «Государь Император по всеподданнейшему докладу Его Сиятельства графа Воронцова-Дашкова» принял решение «о необходимости установить новые паровые котлы машины и динамо-машины на электрическую станцию Зимнего Дворца и перевести малую станцию в театральное здание»[451]. Отметим, что это было решение умирающего Александра III, а контролировал качество работ подполковник Смирнов – «электротехник при Министерстве Императорского Двора». Это был тот самый Смирнов, который летом 1881 г., будучи еще лейтенантом, монтировал электрическую сеть в Гатчинском дворце.

Высочайшее повеление, конечно, выполнили, и уже к концу 1894 г. архитектор А.Ф. Красовский построил малую электростанцию на переменном токе во дворе здания Эрмитажного театра, она обеспечивала освещение зрительного зала и фойе театра. Эта электростанция просуществовала вплоть до 1945 г.

К 1920-м гг. электрическое хозяйство Зимнего дворца обветшало, поэтому началась замена электропроводки. К 1936 г. переоборудовали электропроводку Большого Эрмитажа, но общее состояние электрохозяйства музея, согласно акту межведомственной комиссии от 23 марта 1936 г., «было чрезвычайно неблагополучно» и требовало «полной реконструкции». Однако этим работам помешала война, и они были закончены только во второй половине 1960-х гг., после издания в 1966 г. специального постановления Совета Министров СССР «О проведении реконструкции энергохозяйства музея», на что Эрмитажу выделялось 6 млн руб.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Электростанция Зимнего дворца

С момента постройки и почти до самого конца XIX века Зимний дворец освещался в основном свечами. С 1861 года в нём стали появляться газовые светильники. Главным образом это были бра, установленные на стенах, под штукатурным слоем к ним подходили трубы со «светильным газом». Газовыми светильниками освещались также дворы Зимнего дворца, проезды между эрмитажными зданиями, Дворцовая площадь и набережная.

Естественно, подвести газ к многорожковой люстре, висящей на шестиметровой высоте, и обеспечить её безопасную работу было практически невозможно. Поэтому газовое, а позднее и масляное освещение применялось только в небольших, чаще всего служебных помещениях, где была возможность установки стационарных светильников. А свечи продолжали оставаться основным источником света для парадных залов и жилых покоев. В дни балов и высочайших приёмов в залах дворца зажигались тысячи свечей в торшерах и люстрах. Специальный шнур, соединяющий фитили свечей в люстрах, позволял быстро их зажигать; достаточно было только поджечь его конец, свисавший вниз.

Вторая половина XIX столетия… Век электричества только начинается. Многие учёные в России и за границей ставят многочисленные опыты по использованию электроэнергии. Создаются фирмы, разрабатывающие и выпускающие всё новые и новые устрой­ства для производства и потребления электричества. Постепенно образуется рынок электротехнических изделий и электромонтажных работ.

В 1886 году в одном из внутренних дворов Нового Эрмитажа, который с тех пор носит название Электродвор, по инициативе и по проекту техника дворцового управления Василия Леонтьевича Паш­кова была построена электростанция. По мнению некоторых исследователей, на тот момент это была крупнейшая стационарная электростанция не только в России, но и в Европе, позволявшая вырабатывать электроток в промышленных масштабах.

Это был сводчатый павильон, построенный под влиянием стиля модерн из стекла и металла с асимметричным застеклённым фасадом и четырьмя световыми фонарями в кровле. Он напоминал павильоны популярных в то время промышленных выставок. Внутри чугунные колонны поддерживали стальную конструкцию перекрытия. Перед фасадом был оставлен широкий проход в соседний двор.

Электростанция постоянного тока, мощностью 445 лошадиных сил (327,5 кВт), работавшая на угле, имела два просторных помещения: машинное отделение, где были размещены 6 паровых котлов,
4 паровые машины, 2 локомобиля, и отделение динамо-машин. Всё электротехническое оборудование изготовила и установила фирма «Сименс и Гальске» – крупнейшая электротехническая компания того времени.

Работа над проектом электростанции была долгой и сложной: предстояло осветить большое количество помещений, в том числе и огромных залов, расположенных в разных зданиях дворцового комплекса. В то время для выработки электроэнергии применяли только гальванические элементы и небольшие маломощные установки на базе локомобилей (паросиловых установок). В жилых домах электроосвещение было большой редкостью. И в этой ситуации разработчики проекта уподоблялись первопроходцам, так как им приходилось впервые искать решения важных технических задач, которые позднее помогали созданию более крупных электростанций.

В Зимнем дворце впервые электроосвещение было опробовано на традиционных балах в январе 1884 го­да. Работы по устройству временного освещения проводились под руководством и по проекту В. Л. Пашкова. Локомобиль для временной электростанции взяли с Охтинского порохового завода, на котором электроосвещение использовалось уже несколько лет. В большом дворе Зимнего дворца было возведено деревянное строение, в котором и установили локомобиль, приводящий в действие динамо-машину. Сто ламп накаливания и 12 дуговых ламп осветили только несколько залов Зимнего дворца и Малого Эрмитажа, в которых проводились балы: Помпейскую галерею, Аванзал, Николаевский и Павильонный залы. Но тогда достоинства электрического света не были показаны в полной мере, так как свет небольшого количества ламп накаливания был незаметен на фоне множества свечей, а яркий свет дуговых ламп (каждая мощностью около 3000 свечей) слепил и сильно искажал интерьеры залов.

После первых опытов в Зимнем дворце была создана Комиссия по изучению вопросов, связанных с устройством электроосвещения во дворце. В её работе принимали участие В. Л. Пашков, инженеры из Технологического института и специалисты фирмы «Сименс и Гальске». Для ознакомления с зарубежным опытом Пашкову пришлось даже съездить в командировку в Европу. Но схожие проблемы там ещё не решались, и примеров строительства столь крупных электростанций найти не удалось. Решено было положиться на собственные силы, благо инженерное искусство у нас было на высоте. Вместе с Пашковым над проектом электростанции работали учёные Технологического института.

9 ноября 1885 года проект «Устройство электрической станции для Зимнего дворца» был одобрен императором Александром Третьим. Проект предусматривал электрификацию Зимнего дворца, зданий Эрмитажа, дворовой и прилегающей территории в течение трёх лет до 1888 года. При этом требовалось установить 5769 ламп накаливания и 43 дуговые лампы.

Работы по созданию электросети Зимнего дворца начались в феврале 1886 года. Огромные люстры и тор­шеры переделывались под электроосвещение: в них укладывалась электропроводка, вместо гнёзд для свечей устанавливались электропатроны. Кабели по чердакам тянули, укладывая их на специальные подвешенные на фаянсовые кольца к конструкциям кровли железные крюки, имеющие гуттаперчевую изоляцию. Под паркет кабели укладывали в специальных «коробах», представляющих собой две соединённых вместе доски (кабели лежали в желобах между досками). Особое внимание уделялось сохранению интерьеров дворца. Стены пробивали только в редких случаях.

Сеть электростанции постоянно расширялась, и к 1893 году она составляла уже 30 тысяч ламп накаливания и 40 дуговых ламп. Были освещены не только здания дворцового комплекса, но и Дворцовая площадь со зданиями, находящимися на ней.

Несмотря на то, что были предприняты меры для снижения вредного воздействия вибрации от электростанции на здание Нового Эрмитажа, современники писали, что «действие её машин приводит картины в постоянное сотрясение и осыпает с них краску». Тем не менее, электростанция Зимнего дворца сыграла важную роль: она позволила доказать возможность создания мощного и экономичного источника электроэнергии, способного питать огромное количество потребителей, и явилась первой ласточкой, с которой, можно сказать, началась энергосистема Санкт-Петербурга.

Система электроосвещения Зимнего дворца и зданий Эрмитажа была переключена на городскую электро­сеть уже после 1918 года, а здание электростанции разобрали в 1945 году.

Изображения предоставлены Сергеем Маценковым.

Как зажигали свечи на люстрах во дворцах

К Ночи музеев-2021 Музей Добролюбова предлагает вашему вниманию подробный мультимедийный рассказ Олега Станиславовича Юрченко, директора компании «Студия Ю», об истории осветительных приборов и освещения интерьеров.
Заголовок «Нижний зажигает фонари» не случаен. Попробуем представить, какие осветительные приборы из показанных в презентации могли использоваться в Нижнем Новгороде на протяжении многих столетий, «от Ромула до наших дней», в каких домах и по каким поводам…

Слайд 3
Добрый день! Меня зовут Юрченко Олег, я светодизайнер.
Хочу рассказать вам об исторических стилях осветительных приборов, пролить, пользуясь словами Добролюбова, луч света на темное царство истории освещения интерьеров, которая пока обделена вниманием историков и дизайнеров

Слайд 4
Первым светильником был открытый огонь. Древние люди поняли преимущество огня, который позволял готовить более вкусную и легко переваривающуюся пищу, обогревать жилища, а также освещать их.
Переносным вариантом стали горящие ветки, позднее люди додумались обматывать их паклей изо мха и коры деревьев, смоченной в животном жире.
Огонь и его поддержание стали жизненно необходимы, появились специальные люди, которые разводили и следили за огнем. Это были еще не светодизайнеры, а жрецы и представители других культов. Культ огня и света стал важнейшей частью многих религий. Итак, первым специально сделанным светильником стал факел.

Слайд 5
Научившись получать масло из различных культур, древние люди оценили, как оно ярко горит. Появились масляные светильники. Сначала их делали из мягкого камня, а начиная с 5 века до нашей эры их стали делать из глины. Характерные светильники имели сверху одно или два отверстие для заливки масла, а в передний носик вставлялся фитиль из растительных волокон, по которому масло выходило наружу и горело. Светильники находят в достаточно больших количествах, и они представлены во многих музеях мира. Глиняные светильники становятся декоративными – они украшались орнаментами, рельефными изображениями фигурок животных, людей и богов. Чтобы усилить свет, светильники стали изготавливать с несколькими фитилями.

Слайд 6
Масляные светильники в Древнем мире изготавливались также из металла, в основном из бронзы. Это уже более дорогая продукция, богато украшенная и доступная не каждому. Античный Рим дал такой светильник как трипод – трехножник, с чашей наверху. Подобные были найдены при раскопках Помпеи. Римляне (хотя это оспаривается) изобрели новый источник света – свечи – примерно в 1 веке до нашей эры.
По восточным сказкам каждому знакома лампа Аладдина, похожая на заварочный чайник с ручкой.
Иудаизм впервые возвысил светильник до религиозного почитания. Это хорошо известная менора – семисвечник, она представляет собой масляный светильник. Согласно Ветхому Завету она была изготовлена Моисеем из 30 талантов чистого золота по достаточно подробному описанию, полученному им от самого Бога. Менора была окружена почитанием и хранилась в особом помещении – Святая Святых. Ее изображение украшает герб государства Израиль.

Слайд 7
Византийская империя, за почти 1000-летний период своего развития и упадка, находясь на стыке европейской и восточной цивилизаций, вобрала в себя все передовые на тот период искусства, ремесла и технологии. Основным источников света был масляный светильник – лампада. Она использовалась как отдельно, так и с подвесными металлическими держателями – лампадофорами. Для освещения огромных пространств византийских храмов лампады объединялись в сложные многоярусные конструкции. Византия дала нам такую конструкцию светильника, как хорос – (буквально «вместе») – обруч на цепях, к которому прикреплялись лампады. В светильниках применялись также и свечи, которые были перенесены в ритуалы христианских религий. Объединение нескольких свечей называлось поликандило (буквально «многосвечник»). С тех пор все люстры, основанные на свечах, представляли собой различные способы соединения свечей. Православие вместе с религией переняло от Византии и конструкции и формы светильников. Слово поликандило постепенно трансформировалось в русском языке в паникадило.

Слайд 8
Бытовые светильники Руси были гораздо скромнее светильников религиозных интерьеров по форме, и основным материалом было кованое железо. Источником света в крестьянских (да и городских жилищах) была лучина, в первую очередь благодаря легкости изготовления и бесплатности. Необходимо отметить, что во многих европейских городах лучины были запрещены из-за пожароопасности.
Русские светильники – светцы были разные по способу установки: напольные, настенные, интегрированные в мебель (лавки). Особенно интересен русский народный переносной светильник – втычной светец с заостренным концом, который можно легко было прикрепить к бревенчатым стенам или деревянной мебели. С появлением у зажиточных русских людей свечей стали изготавливаться комбинированные светильники – для лучин и свечей.

Слайд 9
Для освещения жилищ и храмов в Европе применялись факелы (французское слово torcsh – факел дало нам название одного из современных светильников — торшер). Иногда факел к стене прикреплялся кронштейном в виде руки (рука по-французски brax, и понятно, какой настенный светильник обязан своим названием этой руке). Простейшими подвесными светильниками в романский и готический период было колесо с прикрепленными к нему подсвечниками или, например, светильники, сделанные из рогов оленей. В Германии в храмах сохранилось несколько огромных люстр, самая известная из которых – люстра Барбароссы, сделанная по его заказу для храма в Аахене. Люстры выполнены в виде хороса, объединяющего несколько башенок. Они символизируют небесный град Иерусалим, парящий под сводами готического собора.
Более скромные изделия – подсвечники были известны по всей Европе. Не была исключением и домонгольская Русь, князья которой охотно импортировали богато декорированные светильники. Светильники из раскопок русского города Вщиж представлены в Историческом музее в Москве.

Слайд 10
Светильники эпохи Возрождения и маньеризма хорошо известны нам по полотнам старых мастеров. Свечи практически вытеснили масляные лампы, хотя некоторый откат к вновь открытым технологиям тысячелетней давности имел место. Свидетельством этого служат бронзовые масляные лампы, мало изменившиеся за 10 веков.
Свечи были дороги, принимались даже монаршие указы, запрещающие простолюдинам применять их в быту. Поэтому на картинах мы практически не находим горящих свечей. Жизнь – и работа, и развлечения – чаще протекала у окон. Светильники были скорей предметом обстановки, подчеркивающим статус владельца.

Слайд 11
Нидерланды – одна из первых европейских стран, которая стала переходить от сословно феодального строя к более свободному и динамическому буржуазному. Разбогатевшие на торговле и производстве горожане нуждались в более демократичных светильниках. И хотя стиль барокко зародился в Италии, именно Нидерланды и Бельгия стали родиной светильников одного из направлений этого стиля – фламандского, центром был город Динант, давший название стилю Динандери. Конструкция фламандских светильников до сих пор выглядит достаточно современной и до сих пор успешно воспроизводится. В основе конструкции – центральный шток, заканчивающийся шаром-«яблоком», от которого отходят один или несколько ярусов изогнутых кронштейнов с чашечками подсвечников. К верхнему кольцу – серьге прикреплялась цепь с потолка. Минимум украшений, максимум функциональности.

Слайд 12
Каждый из стилей в разных странах имел свои особенности. В Англии в это время распространился стиль, который называют Георгианским по имени династии королей-тезок. В основе формы – фламандская модель, но выполненная из нового материала – хрусталя. Хрусталь был изобретен английским мастером Джорджем Рейвенскрофтом. Секреты технологии тщательно охранялись, что позволило Англии долгое время сохранять монополию и экспортировать хрусталь в континентальную Европу. Однако английские мастера внесли ряд изменений во фламандскую модель – яблоко перекочевало выше по штоку, а кронштейны прикреплялись к хрустальной корзине. Появились и подвески из этого материала. Хрусталь дал неповторимую игру разноцветных бликов, создающих впечатление «усиления света».

Слайд 13
Во Франции почти полтора века после изобретения англичан не умели производить хрусталь, зато преуспели в технике литья и обработки бронзовых изделий. Во Франции стиль барокко, пришедшийся на 70-летнее правление короля-Солнце Людовика XIV, наиболее ярко проявил связь со своими архитектурными корнями. В бронзовом декоре люстр четко читаются архитектурные мотивы, орнаменты и декоративные флоральные и скульптурные элементы – маски сатиров, женские бюсты. Для декоративного покрытия бронзы применялась позолота по технологии ормулю, основанная на крайне вредном использовании ртути.

Слайд 14
Пришедший на смену барокко стиль рококо (напомню, что он назван по рокайлю – декоративному элементу в форме ракушки) отказался от архитектурных деталей и тем в пользу растительных орнаментов и форм. Большое влияние имела и открытая для Европы китайская культура, породившая такое направление, как шинуазри.
Бронзовые изделия становятся все более утонченными и асимметричными, правда, иногда вместо бронзы используют резное позолоченное дерево. Крупные подвески из горного хрусталя делали люстры необычайно пышными и сверкающе-роскошными. Кстати, слово люстра произошло от глагола «сверкать». Стоимость таких люстр, например, в знаменитой зеркальной галерее Версаля могла равняться стоимости поместья, поэтому позволить такую роскошь могли только короли и богатейшие люди Франции.
Стиль рококо называют стилем Людовика XV (или, как принято в Европе, Луи), а также по имени его самой известной фаворитки – маркизы де Помпадур. Несмотря на свой неблагозвучный для русского уха титул, она была далеко не глупой женщиной, стояла у истоков создания Французской академии художеств и имела огромнейшее влияние не только на короля, но и на культуру всей Европы, стремившейся подражать новой столице мира Помпадур Парижу.

Слайд15
Можно сказать, что XVIII век был веком «матриархата»: во главе многих стран стояли женщины. Поэтому изнеженный стиль рококо буквально «пришелся ко двору» многих государств. В России в эпоху правления дочери Петра – «веселой» Елизавет, как ее называли, своего производства люстр не было, а точнее говоря современным языком, было сборочное производство. Основным декоративным элементом люстр был хрусталь, который привозился в бочках из Британии. Центральный шток часто был разрезным и набирался из флаконов и вазиков. Его дополняли причудливо изогнутые боковые ветви. Хрустальные подвески были очень крупными и имели несколько популярных форм – овалы, листья, ромбы. В дополнение к люстрам интерьеры украшали бра с зеркальным задником – стенники, огромные подсвечники – жирандоли. Как известно, дворцы имели анфиладную планировку, и из-за сквозняков августейшие особы и их приближенные часто простужались. Поэтому проходные помещения часто освещались закрытыми подвесными светильниками – фонарями.

Слайд 16
Во главе Священной Римской империи, объединившей несколько современных государств – Австрию, Венгрию, Чехию, – тоже стояла неординарная женщина – Мария-Терезия. Ее часто называли матерью всей Европы, потому что ее многочисленные дети управляли чуть ли не десятком европейских государств. В ее правление огромное развитие получило производство хрусталя в Богемии, который и известен, и славится до сих пор. В честь коронации Марии-Терезии богемские мастера создали люстры характерной приплюснутой формы, напоминающей царский венец. Они дали название местной разновидности рококо «стиль Марии-Терезии». Люстры в этом стиле производятся до сих пор.

Слайд 17
Другим центром производства светильников в середине XVIII века стала Венеция, мастера которой разработали утонченные технологии обработки стекла. Из-за опасности пожаров печи стеклодувов были перенесены на остров Мурано. Секреты тщательно оберегались, мастерам было запрещено покидать остров, и они женились в основном на дочерях соратников по стекольному производству. Но одному из мастеров, Джузеппе Бриатти, из-за страха быть убитым конкурентами удалось бежать в Богемию, куда он давно стремился, чтобы изучить технологии стекольного производства. Когда вражда поутихла, он вернулся на родину, вооруженный новыми знаниями и тенденциями формообразования, и произвел революцию в стекольном производстве. Однако производство хрусталя в Венеции не пошло из-за особенностей местного сырья. Тогда Бриатти соединил цветное венецианское стекло и формы люстр рококо, создав неподражаемые произведения в муранском стиле. Этот стиль еще называют Ка Реццонико по названию одного из дворцов на Гран Канале, превращенного в музей искусства XVIII века. Муранские люстры очень декоративны благодаря разноцветному стеклу и растительным элементам. В них венецианские мастера включили такие элементы, как цветы (фиоре), листья (фолиии), они часто дарили такие букетики своим возлюбленным. Интересен такой элемент, как пастораль, – загнутая спиралью палочка. Она не зря напоминает пастушечий (или епископский) посох: такими пастухи ловили за ногу заблудившуюся овцу, а пасторы – заблудившиеся души. Одним из ответвлений стиля стал китайский – в качестве декоративных элементов использовались стеклянные пагодки. В настоящее время многочисленные венецианские фирмы, часть из которых, например, Barovier i Tosso имеют многовековую историю, производят как традиционные люстры, так и современные воплощения из муранского стекла.

Слайд 18
Стиль классицизм зародился во Франции еще при его предшественнике благодаря все той же мадам Помпадур, жадно впитывающей новые веяния и знания. Слушая рассказы ученых археологов о сенсационных открытиях в Помпеях, она, видимо, ощутила всю доморощенность стиля рококо перед лицом классического искусства Древнего мира. Но стиль классицизм в дизайне осветительных приборов полностью не раскрылся даже при Людовике XVI, именем которого его называют. И виной тому, как кажется, опять женщина (шерше ля фам!): его супруга Мария-Антуанетта, дочь Марии-Терезии. Та, которая вошла в историю фразой «Если у них нет хлеба, пусть едят пирожные». Хотя историки и говорят, что фразу вырвали из контекста, разгневанные французы предали казни все семейство, поэтому стиль Людовика XVII так и не появился. Мария Антуанетта, воспитанная дома на образцах богемских мастеров, повлияла на вкусы французского двора того времени. Поэтому люстры имеют черты перехода от рококо к классицизму – той характерной строгости еще нет – кронштейны, подвески из горного хрусталя, похожие на изделия предыдущей эпохи. В то же время, в дизайне настенных приборов и особенно чрезвычайно популярных канделябров классицистические черты раскрылись полнее.

Слайд 19
Большой любитель культуры и искусства Франции и Южной Европы король Швеции Густав III стал основателем легкого местного направления классицизма – густавианского стиля – строгих и простых форм, которые спустя века воплотились в популярном сегодня скандинавском стиле. Желая не отстать от Парижа, Густав III пригласил к себе парижских мастеров по бронзе, но постепенно их вытеснили ученики – шведские умельцы.
Хрусталь импортировался из Англии, но по причине высокой цены или из-за нордической природы шведов использовался довольно скупо. Основной конструкцией в классицизме становятся обручи-хоросы, подвешенные в несколько ярусов на цепях. Хоросы соединяются провисающими хрустальными бусами, подвески мельчают и становятся ближе к простым геометрическим формам.

Слайд 20
Колоссальный рывок в России производство осветительных приборов совершило при Екатерине Великой. Она жестко проводила политику импортозамещения, причем начала с царского двора, ограничив ввоз предметов роскоши. Вместо этого она пригласила немецких мастеров, которые основали несколько мастерских по производству осветительных приборов в Санкт-Петербурге. Наравне с немецкими мастерскими параллельно развивались русские производства, постепенно перенимая секреты технологии.
Конструкция екатерининских люстр также состоит из нескольких хоросов на цепях. Характерной особенностью русского классицизма стали нарядные цветные штоки из так называемого рубинового или кобальтового стекла. Наряду с хрустальными мелкими подвесками хоросы украшались вертикальными обелисками.
Большее распространение получили закрытые фонари в виде ваз, которые как подвешивались и по отдельности, так и входили в состав люстр вместе с традиционными подсвечниками. Богатейшая коллекция екатерининских люстр собрана в Останкинском дворце.

Слайд 21
Расцвет классицизма в Британии пришелся на время регентства принца Георга IV, который исполнял обязанности короля вместо своего сумасшедшего отца, считавшегося до смерти формальным главой государства. Отсюда название стиля – Ридженси (Стиль Регентства).
Родина хрусталя, Англия, на свои люстры материала не жалела. Хрусталь практически полностью покрывал их поверхность. Пластинки имели, как правило, строгую прямоугольную форму.
Верхняя часть в виде провисающих гирлянд (в математике эта форма называется катеноидой – цепной линией) из-за своей формы получила название «палатки». Нижняя часть выполнялась в двух вариантах – в виде ступенчатого «водопада» или закругленной корзинки. Сочетания этих форм верха и низа называются соответственно Tent&Waterfall и Tent &Bascet.
Огромные английские люстры (то, что сейчас называют big light) требовали высоких потолков, огромных помещений и поражали современников своей строгостью и величавостью. Не зря их часто использовали не только во дворцах, но и в театрах.
Надо отметить, что начало XIX века ознаменовалось бурным развитием альтернативных источников света, постепенно вытеснявших слабые свечи. Мир опять вернулся к масляным источникам света. Это не могло не найти своего отражения в формах осветительных приборов. Но это уже отдельная история, которой мы только немного коснемся.

Слайд 22
XVIII век заканчивался, и Франция вступила в череду революций, переворотов и войн, которые поначалу приносили победы. Наполеон, провозглашенный императором, вступил на престол. Стиль ампир (что по-французски как раз означает «империя») стал преобладающим в архитектуре и декоративно-прикладном искусстве. Основанный на традициях классицизма, он отличается от своего предшественника. Оформление светильников становится строже, появляются декоративные элементы, связанные с военной тематикой: венки, лавровые ветви, оружие. Победа в египетском походе также принесла свои декоративные мотивы. Меняется и форма светильников: появляются светильники, напоминающие чаши античных масляных ламп, только вместо фитилей по кругу к ним крепятся подсвечники. Бронзовое литье, особенно прославленного мастера Томира, славится виртуозными тонкими формами и линиями. В отделке преобладает золочение ормулю и чернение бронзы.

Слайд 23
В России, долгое время тесно связанной с Францией, остро переживали разрыв отношений и вражду. Связи в торговле и культуре были обрублены в одночасье, и до русских архитекторов, художников и мастеров доходили только слухи о появлении в наполеоновской империи нового стиля. Парадоксально, что в России стиль ампир начал развиваться параллельно, но независимо от французского и использовал те же формы и декоративные мотивы. Так же как и во Франции, он стал логическим продолжением и вершиной классицизма. В разработке светильников принимали участие знаменитые зодчие: Росси, Воронихин, Львов, Монферран. К бронзе, не уступавшей французской по тонкости работы, в России добавился хрусталь и элементы из стекла и фарфора. После победы над Наполеоном символы победы, наряду с классицистическими орнаментами, стали преобладать в декоративной отделке светильников.

Слайд 24
На примере классицизма заметно, что все стили, как и люди, переживают три стадии: молодость, когда идет формирование языка форм и конструктивных приемов, зрелость и старость, когда формы становятся устаревшими и новый стиль основывается, как правило, на отказе от привычных мотивов. При Николае I поздний классицизм, постепенно наращивая пышность декоративного оформления, выродился в противоположность первоначально строгому стилю. В это время возобладала интересная тенденция «поновления» люстр, когда к старым люстрам приваривались новые дополнительные рожки с подсвечниками. Дело не в том, что людям XIX века вдруг стало мало света: у свечей появились грозные конкуренты – масляные светильники, с ярким светом которых свечи уже не могли тягаться. В итоге свечные люстры стали многоярусными, и количество свечей доходило до нескольких сотен. Попытки заменить дорогую бронзу на менее прочный сплав шпиатр и даже на папье-маше привели к череде несчастных случаев, когда на придворных дам падали кронштейны с горящими свечами.

Слайд 25
XIX век не зря называют веком стилизации и эклектики. Огромный запас знаний о предшествующих стилях создавал иллюзию, что ничего нового создать уже невозможно и задача художника – грамотно воспроизвести исторические прототипы. Не будем подробно разбирать все направления историзма, которые стали меняться практически каждое десятилетие – то «готическое возрождение», вызванное популярностью рыцарских романов Вальтера Скотта, то усиление индийских мотивов в Викторианскую эпоху в Британской империи, то возрождение русского национального стиля. Для примера рассмотрим Второе рококо, которое отличается от своего прародителя еще более пышным декором и сложностью. В Лувре сохранились так называемые апартаменты Наполеона III, где представлены многочисленные хрустальные люстры, разные по размеру и форме. Кроме хрусталя, мастера применяли и фарфор, и резную кость, воспроизводя в этих новых материалах декоративные элементы рококо.

Слайд 26
Наряду с исторической стилизацией существовал и другой подход. Считалось, что художник вправе сочетать любые стили по своему разумению. Слово эклектика недаром образовано от греческого глагола «выбирать» и первоначально не несло негативного оттенка, как в XX веке. Большую роль в распространении эклектики сыграли Академии художеств и Парижская школа изящных искусств, давшая свое имя стилю Боз-Ар. Декоративное искусство и мастерство исполнителей достигли невиданного совершенства, так что, не боясь критики, хочется назвать этот период «высокой эклектикой». Замечательный пример данного стиля мы находим в знаменитой Парижской Гран Опера, автор которой Шарль Гарнье назвал ее подобострастно стилем Наполеона III. Интересно еще и сочетание различных источников света в одних осветительных приборах: мы видим и свечи, и газовые светильники. Самая, пожалуй, знаменитая люстра в мире украшает зал Оперы. Именно она так эффектно падает в кульминации знаменитого «Призрака Оперы», основанного на романе Гастона Леру. Для чистки люстры от копоти была сооружена специальная комната в вершине купола, куда она поднималась для обслуживания.

Слайд 27
Устав от бесконечных повторений старых форм, люди в конце XIX столетия сокрушались: неужели наш век не создаст нового стиля? И вот на самом рубеже веков в Бельгии и Франции появляется ар-нуво, быстро распространившийся по Европе. Одним из предшественников стиля был Луис Комфорт Тиффани, выходец из знаменитой американской династии ювелиров. Но у него было другое увлечение – рисование (особенно его, как мы видим, интересовали растения, цветы, бабочки) и производство изделий из стекла. Он разработал несколько новых видов цветного и радужного стекла: опалесцентное, складчатое, иризирующее. Прославившись как автор витражей, он успешно сочетал грандиозные работы в американских соборах с созданием светильников, в чем тоже немало преуспел, так что стиль его настольных ламп и подвесных светильников назван его именем. Им было разработано около сотни моделей с плафонами из мозаики, сделаны шаблоны на эти маленькие стеклышки, и мастера практически копировали изделия, хотя сделать точные копии было невозможно. Пара слов о технологии: каждый кусочек обматывался по краям медной фольгой и спаивался с соседними. Стоимость изделий была приличной, но без заказов фирма не сидела. У Тиффани появились последователи и конкуренты, например, компания Генделя. До сих пор примитивные современные подделки под его стиль незаслуженно носят его имя.

Слайд 28
Во Франции центром стекольного производства в стиле ар-нуво стал город Нанси. Среди мастеров Школы Нанси выделялся Эмиль Галле, придумавший несколько новых технологий многослойного художественного стекла и технику «лунного света». Галле и его последователи совершенствовали технику травления и гравировки стекла. В сочетании со светом настольные лампы из цветного многослойного стекла создавали магическое завораживающее зрелище. Галле и последователи, также как и Тиффани, подняли изготовление светильников на уровень высокого искусства. Их произведения являются гордостью коллекций величайших музеев мира, в частности, представлены в экспозиции музея д’Орсе.

Слайд 29
Ар-нуво в Европе известен под разными именами: В России и Британии он назывался модерн, в Италии – Стиль Либерти, в Германии и Австрии – югендстиль, в Испании – модернизмо. Художников и архитекторов эпохи модерна объединял принцип «тотального дизайна» – они проектировали в интерьерах все предметы обстановки, в том числе и осветительные приборы. Достаточно назвать несколько имен: шотландец Чарльз Ренни Макинтош, бельгиец Анри ван дер Вельде, немец Питер Беренс, австриец Коломан Мозер. Необычным сочетанием восточных мотивов и европейского модерна поражают светильники испанца Мариано Фортуни, творившего в Венеции.
Работы мастеров модерна обыгрывали возможности нового источника света – электрической лампочки. Интересно, что сначала этот источник света применялся в открытом виде, но постепенно благодаря мастерам модерна он приобрел высокохудожественные плафоны, создающие более комфортное и декоративное освещение.

Слайд 30
Мастера русского модерна – Федор Шехтель, Лев Кекушев, Владимир Покровский являлись авторами не только зданий и интерьеров, но и большого количества осветительных приборов. Их работы сочетают как исторические прототипы в неоготическом или неорусском стиле, так и совершенно оригинальные формы с технологией электрического освещения. Кроме индивидуальной неповторимой формы, их работы объединяет всегда успешное сочетание, точнее, единство с интерьером и его деталями – лестницами, потолками, стенами.

Слайд 31
Последний стиль, про который хочется рассказать, – стиль ар-деко, которые возник как тяга истерзанной первой мировой войной Европы к комфорту, уюту и красивым предметам интерьера. Интересно, что название появилось только в 1968 году в честь знаменитой Парижской выставки декоративного искусства 1925 года, на которой работы этого направления были впервые продемонстрированы в подавляющем количестве и качестве.
Огромную роль в распространении предметов в этом стиле сыграли парижские универмаги, при каждом из которых существовала дизайн-студия, разрабатывающая предметы интерьера, которые потом по каталогам можно было заказать из любой точки цивилизованного мира.
Стиль ар-деко близок к модерну по большому вниманию к красоте светильника. Для стиля ар-деко характерны более строгие формы и геометрические орнаменты, чем флоральные мотивы ар-нуво, африканские и египетские мотивы, а также сочетание различных элементов – бронзы и других металлов, дерева, стекла.

Слайд 32
На этом я хотел бы закончить и приглашаю вас на свой авторский курс по световому дизайну интерьера, где вы не только узнаете много нового о свете, его характеристиках и фантастических свойствах, о его влиянии на восприятие интерьера, на эмоции и здоровье человека, об осветительных приборах, но и сможете выполнить полноценный проект освещения интерьера под руководством опытного светодизайнера.
Благодарю за внимание!